Александр Григорьев - Ветер перемен[СИ]
Пока спасатели работали на месте аварии, так нелепо произошедшей посредине дня, случайные зеваки обсуждали события, свидетелями которых они стали…
— Не ну посмотри что делается?
Мужичек в затертой осенней куртке и вязаной шапочке, распространявший вокруг себя шлейф запаха перегара, ожесточенно размахивал руками, видимо, пытаясь согреться. И совершенно случайно задел проходившую мимо дородную женщину…
— Ты урод! — Вырвалось у жертвы случайного домогательства. Наверно очень испугалась за свою совершенно новую шубу, на которую пустили не одного бобра…
И понеслось…
— Да пошла ты дура, тут люди гибнут…
— Да ты сам идиот…
И очень много–много похожих ругательств.
Присоединились к обсуждению умственных способностей мужика и молодая парочка стоявшая на остановке. Даже седой — тертый жизнью бомж Меньшиков, притихший за этими событиями в глубине подворотни, и тот проявил любопытство, оторвавшись от своего архиважного занятия. «Санитар леса» прежде с энтузиазмом перебирал и мял жестяные эквиваленты денег.
А главные свидетели происшествия настолько разгорячились, споря кто из двоих дурней, что недавняя авария превратилась в нечто такое далекое и несущественное что и слов на это тратить не стоит.
Родиону было двадцать, когда он впервые столкнулся с этим чувством, но…
Пусть уж будет именно так — неопределенное чувство близкого узнавания. Странно, но теперь, кажется, что последующие годы он слышал не откровения, а словно забытое на время воспоминание.
Родя увлекался спортом, разным спортом. Ну а там где спорт, конечно и неосознанное самовнушение. Кумиры — старшие друзья; плечи раздались вширь, шея не только грязная, но и крепкая, и еще этот странный холод в сердце — каменное выражение души, которые Родя старательно культивировал в себе.
Если бы тогда знать, во что превратится его жизнь! Почему так случилось?
Годам к двадцати родители перестали быть для него авторитетами, совершенно перестали. Благо и старшие товарищи к тому времени, также не вызывали сколь нибудь сильное уважение, скорей он терпел навязанное бытом общество и в чем–то даже презирал.
Редкие исключения тех на кого стоило ровняться, вызывали лишь чувство ревности. Повезло наверно. Перешагнул он тот рубеж затянувшегося максимализма благополучно…
Вскоре произошли события, события изменившие его еще больше. Он познакомился с Палычем, чьи слова надолго врезались ему в память. Профессор даже взялся его научить чему–то там…
Но и это в прошлом…
Очнулся Родион в странном помещении, он находился в просторном зале: без окон, без дверей — полна горница людей. Зал без углов, освещение исходит из самих стен. Что еще? Да! Дизайн округлого зала, дополняли не менее странные шхонки и люди. Человек сорок праздношатающихся недоумевающих мужиков. Одеты, кто во что горазд: одни в зимнюю одежду, эти по сезону, но с десяток в шортах и футболках…
— Э-э мужики, — приподнялся на локтях Родион, — что все это значит?
К Родику повернулся парень, в клетчатых шортах и панаме.
— Очнулся?
— Очнулся, очнулся, — копируя интонации известного зайца, схохмил Родя, — да не совсем. Что за нафиг…
Удивление, написанное размашистым почерком на лицах окружающих, действовало на нервы, и Родион испытал беспокойство; требовательно посмотрев на парня, спросил.
— Тебя как звать?
— Олег, — представился парень, протянув Родику руку для приветствия и помощи, — вставай, щас все поймешь…
Щас растянулось минут на десять. Хотя для обрисовки ситуэйшин хватило и пяти минут.
— Мы в космосе, — рассказывал Олег, — как называется эта лоханка, не знаем, но о том, что в космосе, рассказал вон тот мужик…
И Олег показал на типа, отиравшегося на странной шхонке.
— Эти люльки, что–то вроде и спального места и обучающего компьютера. Нас вечером уложат сюда и вроде как программу зададут, тогда все понятно будет. Чем займемся, куда летим, откуда взяли…
— Ну откуда взяли и куда летим, я и сам знаю, — произнес грустно Родя. И удивительное дело, реплика, сказанная под нос, мгновенно стала достоянием общественности.
— Куда? — Возбудился Олег.
«В жопу», — хотел ответить Родя, но сказал совершенно иную фразу.
— Думаю далеко, туда откуда письма домой не дойдут… — и многозначительно замолчал.
— Пошел ты! — Буркнул Олег. — А тебе что, фиолетово, куда лететь? Дома не ждут?
Олег огрызнулся, но видно было, что парень переживает. Что еще интересно — никакой истерики, что по логике вещей должна присутствовать в этой толпе неудачников…
Родя немного подумал, как помягче ответить и ответил.
— Если бы старики дожили до этого дня, то гордились бы мной… — круглые от удивления глаза Олега, говорили лучше любых слов, какой последует вопрос. Поэтому Родя ответил заранее. — Я всегда мечтал полететь в космос и моя мечта осуществилась.
И заржал…
Кроме Роди смеялся еще один, видно чувство юмора в нем оказалось сильней давившей ситуации. Родя понял, что это Русский и подсел к нему поближе.
— Здорово брат. — Брякнул Родион.
— Хорош стебаться, — осадил его мужик, — мы и в самом деле в полной жопе.
Мужик внушал доверие своим чисто Русским характером: спокойный, но это природное, так как плечи у него широкие, а глаза узкие… Наверно татарин, хотя тоже Русский…
— Где мы, я уже понял. — Кивнул Родион. — Служил?
— Я и теперь на службе. ОМОН.
— А-а, ну я пошел, — передумал Родя поднимаясь, но был остановлен рывком за руку.
— Ты больно спокоен, хохмишь, веселишься. Чего так? Не врубился, что все по–взрослому?
Родя и сам не понял, что на него нашло, но как на духу выложил…
— Это наверно истерика, — пожал он плечами, — сам понимаешь. Я ведь даже спасибо должен сказать этим… ну тем, кто меня вытащил, в аварию я попал, чую, что добром дело бы не закончилось…
Помолчали…
— Олег тебе не все рассказал, — выдохнул татарин, — я здесь первым оказался, старожил можно сказать… пару дней назад…
— И…
— Приходили сюда двое, с виду вроде простые люди, но повыше среднего баскетболиста на голову…
— А говорят что?
Татарин пожал плечами…
— Ничего вразумительного хоть и на русском языке. Не суетитесь, не проявляйте агрессии, вы все узнаете через несколько дней…
— И все?
Татарин кивнул.
— А чего ты решил, что мы в космосе? Может это дурдом, какой?
— Наивный что ли? — Скривился мужик. — Я вообще–то не первый год служу, но таких нашивок, как у этих баскетболистов нигде не видел.
